- Айлавас! - насмешливый голос Питера донесся из юрты. Он использовал дополнительные "ы" и согласные звучали особенно четко - это была полная форма ее имени - обращение, с которым старшие обращаются к вступающим в возраст младшим, когда хотят выказать им шутливое уважение.
Айлавас не двинулась с места. Она сидела у поленицы и всматривалась в лес, вызывала его на разговор. Айлавас сидела прямо и пыталась завести беседу с ближайшим деревом - дерево было морщинистое, старое, женское по своей сути, но давно не опылявшееся - и вот оно ссохлось там, внунутри своей коры, в терпении, и все же по весне оно выпускало ростки зеленой ненависти и надежды - слишком слабые, чтобы их заметили. К осени они вырастали в трогательные веточки, которым не у кого было спросить: зачем мы здесь? - дерево по осени опять закрывалось корой, утрачивало надежду и переставало разговаривать.
- Айлавас! Ты слышишь меня или нет? Теперь ее имя звучало как "Алфас" - так называют друг д! руга члены одной семьи, не заботясь о произношении. Это был говор кухонь и бабьих посиделок.
Айлавас не двинулась с места. Она смотрела на дерево. - Выйди! Выйди ко мне! Дух дерева, старый или молодой - выйди, заговори со мной! - Ей уже казалось, что в морщинах коры она видит старое женское лицо, что ветви похожи на плечи, что листья как-то по-особому шелестят, в тон скрежетанию ветра, уже видела знаки неизбывного, даже у деревьев, женского кокетства - сережки, висящие из морщинистых ушей, зеленые тени мха на складчатых веках...
- Айлавас! Ты думаешь, что если ты готовишь мне кашу - то я не скормлю тебя собакам, ленивое животное? Отвечай, когда с тобой мастер разговаривает!
Айлавас не могла скрыть улыбки. Он использовал низкое наречие и голос, которым погонщики разговаривают с собаками во время длинных перегонов. В переводе на высокую речь звучало это очень смешно:
- Айла! Айла каша - айла баба- у? Собачка Айла! Мышка- у! Собачки Айлу! Ав-ав! Собачки айлу ням-ням! - он хихикал, его маленькие темные глазки закатились, как бусинки, между морщин.
Он умел переключаться между разными говорами. Он мог петь бесконечные многочасовые колыбельные, как старая бабушка. Он умел задирать ее, как парень задирает девку, вгоняя в краску. И главное - он не выдыхался, он доводил любую шутку до конца, выжимал из нее все, когда Айлавас уже не могла не только отвечать - но и смеяться, и только махала на него руками да утирала слезы. Да, он умел ее смешить. А когда смеешься - нельзя заниматься серьезным делом, вроде разговора с деревьями.
Она поднялась, отряхнула свою одежду из олених шкур и пошла в юрту.
- Привет, Питер! - сказала она. Она нарочно называла его Питером, а не использовала нареченное имя - Гуйлы. Она не умела шутить, как он, переходя с низкого разговора на высокий, с говора погонщиков до речи писцов - ей приходилось подшучивать над ним грубее, напоминать его цивилизованное прошлое. Прошлое, когда он был городским жителем, жил в обычной квартире, а не в юр! те, боялся собак, а из зверей близко видетл только белок. Такое недавнее прошлое, которое он пытался забыть, с тех пор, как стал Гуйлы и поселился в лесу.
Он уверял, что в их данных именах - Гуйлы и Айлавас - есть какая-то древняя сила, и каждый раз, когда их произносишь - древние духи пробуждаются и машут тебе лапкой. Примерно раз в месяц они усаживались помедитировать и вызвать духов. Но только духи не приходили, ленились, и имена казались не более выолшебными, чем слово "Абракадабра" или "подайкумыс".
В лесу голод был настоящим, и шутки были настоящими, и рана у нее ноге, сейчас уже заживающая, была настоящей - но магия и ритуалы были все же смешной белибердой. Айлавас эту белиберду игнорировала, а Гуйлы погружался в нее с тем же аппетитом и серьезностью, с которыми два года назад он писал диссертацию "Ритуалы и поверья Нижне-Верхних народов". Из этой диссертации и выросла идея их теперешней экспедиции. Когда все вокруг начали говорить, что блестящий ! филолог немного заигрался, немного куку - заставляет всякого вошедшего к нему в кабинет снимать обувь и пробовать какие-то неизвестные "болотные камни"...И Айлавас - тгда еще аспирантка Вера - решила, почему бы нет...
- Что, Питер. Ну вот она я пришла. Что тебе? - спросила она, используя городской говор, и встала в дверях.
- Где перец, Айла-у? - он готовил одно из своих кушаний, от которого отворачивались собаки, а Айлавас чихала. Но он был очень ими горд - уверял, что адское варево "приоткрывает форточки в мозгу" и ты можешь разговаривать не только с деревьями, но и с самыми неразговорчивыми ежиками - без всякой травы и без болотных камней. С болотными камнями-то даже Айлавас могла разговаривать с куем угодно - правда, потом оказывалось, что деревья не приходили в юрту, а просто она валялась в углу юрты, слабая, как змея после линьки, и мешок пропитался ее потом.
- Перец в маленьком шкафчике , - сказала она и открыла маленький шкафчик. - Неужели твои ручные духи не открыли это тебе?
- Духи молчат, - сказа! л он торжественно. - Но они заговорят, попробовав мою жареху. Хочешь быть первой, кто заговорит с духами Адского Перца и Безумного Чеснока? Я уверяю тебя - у тебя в темечке откроется форточка и оттуда мозги полезут по стремянке прямо к звездам!
- Нет, спасибо, я лучше доем глупую кашу, которую сварила глупая женщина Айла, глупая мышка, которую надо скормить собакам! Хорошая, вкусная каша, кстати, получилась у женщины Айлы - а ты опять не ешь и варишь вместо того свою жареху. Сразу бы сказал, я б сварила поменьше, Питер!
- Каша кашей, а жареха - жарехой, - примирительно прворчал Гуйлы. - Сходи пожуй болотных камней, если ты такая сердитая.
Они уселись за стол, и стали есть каждый свое. Петер кряхел, пожирая жареху, глаза у него выкатились и покраснели, слезы показались в уголках глаз. Она пододвинула к нему кашу, и он с удовольствием зачерпнул пару ложек и невзначай доел что осталось в котелке.
-- Хорошо, сыт, - лицо у него стало маслено! е, как у божка счастья. - На сегодня все дела закончены, остался один маленький ритуал. Не тот маленький ритуал, похотливая ты женщина! Маленький ритуал, связанный с именами!
- Да какой там ритуал, - махнула она рукой, - Посмотри на себя!
Ее лицо сморщилось в глупо-заботливую и нежную гримасу, которую принимают лица всех добрых женщин - от прачек до герцогинь , когда они видят своих мужей беспомощными и пьяненькими.
- Нееет, глупая женщина! Отойди! Я ... как же без ритуала? Ьы думаешь, я пьяный, да? Ну, выпили слегка с друзьями... разве ж это пьяный?..Ритуал - самоважнейшее дело, - он качнулся и пошел в угол юрты. Там он сел, остолбенело посмотрел на книги, камешки, ступки, хлыстики и кисточки из травы, четки и прочее - и уселся поудобнее, заглядывая в книгу и раскладывая вокруг то, что нужно для сегодняшнего ритуала. Глаза у него постепенно прояснялись, голос приобрел знакомые насмешливо-академические нотки.
- Шаман Гуйлы будет ворожить.... Так, что у нас там.... Мрыыыы... Ыыыы...Ойеййеейи Ээээй! Согласно! исследованиям Семенова - гад Семенов, обскакал, поездил по этим своим чертовым сибирским деревням, - Гуйлы еще раз попробовал голос. - Мрыыыы, ауууууу, Ейййййййййййй! - Семенов крут, Гуйлы круче, Семенов - шаман, а Гуйлы шибко большой шаман... - Проанализировал напевы на этой своей чертовой советской стратегической аппаратуре...Мне бы такую аппаратуру! ...Болотные камни, так.. Русалочьи уши... Нет, не сюда, а в горшочек!...Согласно исследованиям Семенова характеристики древних напевов усиливаются... - Тут Гуйлы состроил невероятную рожу и раскрыл рот так, что стала видна изнанка его глаз и гвоздики, которыми изнутри прибиты его уши. - Мрыыыы, ауууууу, Ейййййййййййй! - Похлопав верхней челюстью, как крышкой сундука, он остался доволен результатами. - Да, вестимо, усиливаются... Гад Семенов сечет!
- ... Семенов, гад, однако, до сих пор, как у них называют, доцент... Где же хвост оленихи, нейжели шаман Гуйлы забыл его... Воот он, вот он, хвостик... Надо Семенова при! гласить летом, попоить комариной кровью... Летом, летом, когда выберемся из этой дыры... Сегодня можно, пожалуй, привязать белке к хвосту стрелу... То есть послать чертов шайтанский е-мейл... Садись сюда, глупая женщина, давай ворожить.
Айлавас села рядом с ним на коврик.
- Мрыыыы, ауууууу, Ейййййййййййй! - раздались два голоса, один насмешливый, другой - торжественно-безумный.
Айлавас про себя повторяла: муть, белиберда, шаманство. Она здесь сидит серьезной физиономией просто потому, что надо потакать мужским бзикам. По крайней мере, будет о чем рассказать, когда вернешься. Не один день они с подружками будут надрывать животики, стоит запомнить все эти прыжки, атональные асинхронизмы и графики вызывания болотных духов и кульдявок, синхронизованные с температурой грунта и периодичностью криков козодоя. Надо все хорошенько запомнить.
Гуйлы справился с книгой, помешал в горшочке, придирчиво заглянул в лаптоп, ткнул кривым пальцем в ошибку в записи атонального асинхронизма - вверх должны идти крылышки парабол! ы, вверх!- он тюкнул Айлу костяшкой по макушке.
- Смотри-ка! - поскликнул Петер.- Что-то происходит! Ой!
- Ну, подбавь Ауыы! - его энтузиазм передался ей.
Он завозился и достал из глубины халата перевязанный красной веревкой мешочек:
- У меня есть кое-что другое! Для торжественных случаев берег!
Он развязал узловатыми пальцами бечевку и бросил в огонь щепоть зеленого порошка.
Он всыпал в огонь щепоть речных лишаев и бросил туда одно ручалочье ухо. Сам раскорячился, брюхо его побелело, горло полоо странными сизо- синими пятнами, словно сшитое из кусков старой кожи. Он раскрыл рот широко и плоско, словно старый селезень, крякнул:
- Дух Земли, раскрой нам тайну наших имен! - возопил Гуйлы. - Данное Имя Гуйлы - что значит?
- Данное имя Айлавас - что значит!
Огонь стал зеленоватым, пыхнул вверх. Он еще шире расставил ноги, вытянул шею, прижал затылок к горбу, как самец оленя, старый, отягощенный мн! оговетвистыми рогами, - напряг горло и выдал медный, кряхтящий звук - словноо целый хор выпей натужился и завыл в гнили болот.
- Дух Воды, раскрой нам тайну наших имен! Данное Имя Гуйлы - что значит?
- Данное имя Айлавас - что значит!?
Айлавас уже не спускала с него глаз. Ее руки и ноги двигались как под водой, тело стало легким и как будто не своим... ее словно выгрызли мелкие мыши, выгрызли по контуру мелкие мыши,. искрошили и вынесли за порог, а там, где сидела она - была только кружевная серо-синяя пустая дыра.
Гуйлы стал медно-красным, брюхо его разьехалось мелкими трещинами, и в трещинах пыхал огонь, черную длинную шею он закинул высоко, к трубе, и медленно мешал ею облака, как издыхающий динозавр. Он раскрыл пасть, Айлавас прикрыла глаза - звук, который сейчас должен был раздаться - был превыше человеческого слуха.
Гуйлы выдохнул, словно клуб атомной гари - звук атакой страшный, что уже словно и неслышный:
- Дух неба, раскрой нам тайну наших имен! Данное Имя Гуйлы - что значит? Да! нное имя Айлавас - что значит!
Огонь прижался к самой земле, стал изжелта-белым.
Гуйлы сидел на корточках, стряхивал со шлепанцев уголья, недовольно тряс бородой. Он уже был не больше горы, голова только чуть высовывалась над крышей. Явно был он недоволен, сердит и под носом у него скакали сердитые огоньки:
- Черт! Черт! Черт!
Она поморгала глазами, уже готовя речь: ну что ты, все прекрасно получилось! Подумай про Семенова - он же от зависти свой самовар сьест!"
Но тут тихо-тихо раскрылась крыша и начался сказочный апокалипсис::
Первыми мимо окошка подальним сугробам поскакали желто-красные медвежата с гармониками на попах. Гармоники кололись, и медвежата , раза в три больше нормальных медведей, кричали жалобно ай! Ай! За ними черти гнали всех зверей, звери ворчали, но шли, и мелкие зайки разбегались, порскали по лугам, притворя\лись цветами, тогда над ними нависали огромные сине-черные пчелы, свешивали ! головы и медлено разворачивали длинные , свернутые, как у бабочек, жала - зайки тогда ойкали, закрывали головы руками и пищали, что они были неправы.
- Ты записываешь? - раздался глас Гуйлы откуда-то из-поднебесья.-Летопись сия да будет известна грядущим народам!
- Питер, я записываю, записываю! - огрызнулась она. - Не торопи, а то собьюсь!
Тут по холмам в паланкине пронесли фигуру, задрапированную в изьеденную полосатую красно-белую ткань. Нос у фигуры был длинный и заостренный, как кончик карандаша, а на носу держала фигура штуку вроде гигантской трещотки или точилки и с гигантской болю вращала ее, счищая с носа длинную стружку. "Вот он, адский буратино - подумала Айлавас. - Сейчас и гитлер пойдет!"
И точно - с суставами ног, похожими на обглоданные катушки, с красным клоком над белым черепом, высоко выбрасывая ноги и разбрасывая горы снежно-белых узорчатых крестов - зашагал по горам гигантский Гитлер.
- Мама! _ сказала Айлавас. - питер, сворачивай эксперимент!
Сказала она это почему-т! о на говоре младенцев, на самом первом языке, которому неграмотные няньки учат маленьких зверят:
- Пи! Мар Де Го! Мар де Го! Марава!
И Гитлер остановился, посмотрел на нее внимательно, щурясь пустыми глазницами через метель:
- Ты - настоящий солдат! Но ход истории не изменить! - И на катушечном пальце закачался большой снежный крест. Он протягивал крест ей, пытаясь ее наградить - палец становился все длиннее, длиннее, нарастая новыми катушками-суставами... Вот сейчас дотянется!
Внезапно тень больше всех других теней заслонила небо..
- Кто меня звал? - раздался голос, сьевший все другие голоса.
- Мама-медведица! - подумала Айлавас. - Это успех! Несомненная удача! Семенов сьест свои смазные сапоги. Где же Питер? - Питер где-то в облаках болтал обгоревшей головой, отбиваясь от гитлеровских аэропланов.
- Как всегда, отстает от событий! - самолюбиво подумала Айлавас.
Медведица уже гладила ее по голов! е.
- Ты, дочка, поняла, каково это? ...Милая, милая, все кончилось. Теперь все будет хорошо - ты им будешь новая Мама медведица, не плачь, не плачь... Новая Мама, всем мамам мама, на всех наваришь каши, на все царапины подорожник налепишь, все ягоды в туесок соберешь... Новая мама... Иди сюда. Не плачь...
И медведица лизнула ее длинным бархатным языком, пахнущим синим молоком и голубикой...
Айлавас не двинулась с места. Она сидела у поленицы и всматривалась в лес, вызывала его на разговор. Айлавас сидела прямо и пыталась завести беседу с ближайшим деревом - дерево было морщинистое, старое, женское по своей сути, но давно не опылявшееся - и вот оно ссохлось там, внунутри своей коры, в терпении, и все же по весне оно выпускало ростки зеленой ненависти и надежды - слишком слабые, чтобы их заметили. К осени они вырастали в трогательные веточки, которым не у кого было спросить: зачем мы здесь? - дерево по осени опять закрывалось корой, утрачивало надежду и переставало разговаривать.
- Айлавас! Ты слышишь меня или нет? Теперь ее имя звучало как "Алфас" - так называют друг д! руга члены одной семьи, не заботясь о произношении. Это был говор кухонь и бабьих посиделок.
Айлавас не двинулась с места. Она смотрела на дерево. - Выйди! Выйди ко мне! Дух дерева, старый или молодой - выйди, заговори со мной! - Ей уже казалось, что в морщинах коры она видит старое женское лицо, что ветви похожи на плечи, что листья как-то по-особому шелестят, в тон скрежетанию ветра, уже видела знаки неизбывного, даже у деревьев, женского кокетства - сережки, висящие из морщинистых ушей, зеленые тени мха на складчатых веках...
- Айлавас! Ты думаешь, что если ты готовишь мне кашу - то я не скормлю тебя собакам, ленивое животное? Отвечай, когда с тобой мастер разговаривает!
Айлавас не могла скрыть улыбки. Он использовал низкое наречие и голос, которым погонщики разговаривают с собаками во время длинных перегонов. В переводе на высокую речь звучало это очень смешно:
- Айла! Айла каша - айла баба- у? Собачка Айла! Мышка- у! Собачки Айлу! Ав-ав! Собачки айлу ням-ням! - он хихикал, его маленькие темные глазки закатились, как бусинки, между морщин.
Он умел переключаться между разными говорами. Он мог петь бесконечные многочасовые колыбельные, как старая бабушка. Он умел задирать ее, как парень задирает девку, вгоняя в краску. И главное - он не выдыхался, он доводил любую шутку до конца, выжимал из нее все, когда Айлавас уже не могла не только отвечать - но и смеяться, и только махала на него руками да утирала слезы. Да, он умел ее смешить. А когда смеешься - нельзя заниматься серьезным делом, вроде разговора с деревьями.
Она поднялась, отряхнула свою одежду из олених шкур и пошла в юрту.
- Привет, Питер! - сказала она. Она нарочно называла его Питером, а не использовала нареченное имя - Гуйлы. Она не умела шутить, как он, переходя с низкого разговора на высокий, с говора погонщиков до речи писцов - ей приходилось подшучивать над ним грубее, напоминать его цивилизованное прошлое. Прошлое, когда он был городским жителем, жил в обычной квартире, а не в юр! те, боялся собак, а из зверей близко видетл только белок. Такое недавнее прошлое, которое он пытался забыть, с тех пор, как стал Гуйлы и поселился в лесу.
Он уверял, что в их данных именах - Гуйлы и Айлавас - есть какая-то древняя сила, и каждый раз, когда их произносишь - древние духи пробуждаются и машут тебе лапкой. Примерно раз в месяц они усаживались помедитировать и вызвать духов. Но только духи не приходили, ленились, и имена казались не более выолшебными, чем слово "Абракадабра" или "подайкумыс".
В лесу голод был настоящим, и шутки были настоящими, и рана у нее ноге, сейчас уже заживающая, была настоящей - но магия и ритуалы были все же смешной белибердой. Айлавас эту белиберду игнорировала, а Гуйлы погружался в нее с тем же аппетитом и серьезностью, с которыми два года назад он писал диссертацию "Ритуалы и поверья Нижне-Верхних народов". Из этой диссертации и выросла идея их теперешней экспедиции. Когда все вокруг начали говорить, что блестящий ! филолог немного заигрался, немного куку - заставляет всякого вошедшего к нему в кабинет снимать обувь и пробовать какие-то неизвестные "болотные камни"...И Айлавас - тгда еще аспирантка Вера - решила, почему бы нет...
- Что, Питер. Ну вот она я пришла. Что тебе? - спросила она, используя городской говор, и встала в дверях.
- Где перец, Айла-у? - он готовил одно из своих кушаний, от которого отворачивались собаки, а Айлавас чихала. Но он был очень ими горд - уверял, что адское варево "приоткрывает форточки в мозгу" и ты можешь разговаривать не только с деревьями, но и с самыми неразговорчивыми ежиками - без всякой травы и без болотных камней. С болотными камнями-то даже Айлавас могла разговаривать с куем угодно - правда, потом оказывалось, что деревья не приходили в юрту, а просто она валялась в углу юрты, слабая, как змея после линьки, и мешок пропитался ее потом.
- Перец в маленьком шкафчике , - сказала она и открыла маленький шкафчик. - Неужели твои ручные духи не открыли это тебе?
- Духи молчат, - сказа! л он торжественно. - Но они заговорят, попробовав мою жареху. Хочешь быть первой, кто заговорит с духами Адского Перца и Безумного Чеснока? Я уверяю тебя - у тебя в темечке откроется форточка и оттуда мозги полезут по стремянке прямо к звездам!
- Нет, спасибо, я лучше доем глупую кашу, которую сварила глупая женщина Айла, глупая мышка, которую надо скормить собакам! Хорошая, вкусная каша, кстати, получилась у женщины Айлы - а ты опять не ешь и варишь вместо того свою жареху. Сразу бы сказал, я б сварила поменьше, Питер!
- Каша кашей, а жареха - жарехой, - примирительно прворчал Гуйлы. - Сходи пожуй болотных камней, если ты такая сердитая.
Они уселись за стол, и стали есть каждый свое. Петер кряхел, пожирая жареху, глаза у него выкатились и покраснели, слезы показались в уголках глаз. Она пододвинула к нему кашу, и он с удовольствием зачерпнул пару ложек и невзначай доел что осталось в котелке.
-- Хорошо, сыт, - лицо у него стало маслено! е, как у божка счастья. - На сегодня все дела закончены, остался один маленький ритуал. Не тот маленький ритуал, похотливая ты женщина! Маленький ритуал, связанный с именами!
- Да какой там ритуал, - махнула она рукой, - Посмотри на себя!
Ее лицо сморщилось в глупо-заботливую и нежную гримасу, которую принимают лица всех добрых женщин - от прачек до герцогинь , когда они видят своих мужей беспомощными и пьяненькими.
- Нееет, глупая женщина! Отойди! Я ... как же без ритуала? Ьы думаешь, я пьяный, да? Ну, выпили слегка с друзьями... разве ж это пьяный?..Ритуал - самоважнейшее дело, - он качнулся и пошел в угол юрты. Там он сел, остолбенело посмотрел на книги, камешки, ступки, хлыстики и кисточки из травы, четки и прочее - и уселся поудобнее, заглядывая в книгу и раскладывая вокруг то, что нужно для сегодняшнего ритуала. Глаза у него постепенно прояснялись, голос приобрел знакомые насмешливо-академические нотки.
- Шаман Гуйлы будет ворожить.... Так, что у нас там.... Мрыыыы... Ыыыы...Ойеййеейи Ээээй! Согласно! исследованиям Семенова - гад Семенов, обскакал, поездил по этим своим чертовым сибирским деревням, - Гуйлы еще раз попробовал голос. - Мрыыыы, ауууууу, Ейййййййййййй! - Семенов крут, Гуйлы круче, Семенов - шаман, а Гуйлы шибко большой шаман... - Проанализировал напевы на этой своей чертовой советской стратегической аппаратуре...Мне бы такую аппаратуру! ...Болотные камни, так.. Русалочьи уши... Нет, не сюда, а в горшочек!...Согласно исследованиям Семенова характеристики древних напевов усиливаются... - Тут Гуйлы состроил невероятную рожу и раскрыл рот так, что стала видна изнанка его глаз и гвоздики, которыми изнутри прибиты его уши. - Мрыыыы, ауууууу, Ейййййййййййй! - Похлопав верхней челюстью, как крышкой сундука, он остался доволен результатами. - Да, вестимо, усиливаются... Гад Семенов сечет!
- ... Семенов, гад, однако, до сих пор, как у них называют, доцент... Где же хвост оленихи, нейжели шаман Гуйлы забыл его... Воот он, вот он, хвостик... Надо Семенова при! гласить летом, попоить комариной кровью... Летом, летом, когда выберемся из этой дыры... Сегодня можно, пожалуй, привязать белке к хвосту стрелу... То есть послать чертов шайтанский е-мейл... Садись сюда, глупая женщина, давай ворожить.
Айлавас села рядом с ним на коврик.
- Мрыыыы, ауууууу, Ейййййййййййй! - раздались два голоса, один насмешливый, другой - торжественно-безумный.
Айлавас про себя повторяла: муть, белиберда, шаманство. Она здесь сидит серьезной физиономией просто потому, что надо потакать мужским бзикам. По крайней мере, будет о чем рассказать, когда вернешься. Не один день они с подружками будут надрывать животики, стоит запомнить все эти прыжки, атональные асинхронизмы и графики вызывания болотных духов и кульдявок, синхронизованные с температурой грунта и периодичностью криков козодоя. Надо все хорошенько запомнить.
Гуйлы справился с книгой, помешал в горшочке, придирчиво заглянул в лаптоп, ткнул кривым пальцем в ошибку в записи атонального асинхронизма - вверх должны идти крылышки парабол! ы, вверх!- он тюкнул Айлу костяшкой по макушке.
- Смотри-ка! - поскликнул Петер.- Что-то происходит! Ой!
- Ну, подбавь Ауыы! - его энтузиазм передался ей.
Он завозился и достал из глубины халата перевязанный красной веревкой мешочек:
- У меня есть кое-что другое! Для торжественных случаев берег!
Он развязал узловатыми пальцами бечевку и бросил в огонь щепоть зеленого порошка.
Он всыпал в огонь щепоть речных лишаев и бросил туда одно ручалочье ухо. Сам раскорячился, брюхо его побелело, горло полоо странными сизо- синими пятнами, словно сшитое из кусков старой кожи. Он раскрыл рот широко и плоско, словно старый селезень, крякнул:
- Дух Земли, раскрой нам тайну наших имен! - возопил Гуйлы. - Данное Имя Гуйлы - что значит?
- Данное имя Айлавас - что значит!
Огонь стал зеленоватым, пыхнул вверх. Он еще шире расставил ноги, вытянул шею, прижал затылок к горбу, как самец оленя, старый, отягощенный мн! оговетвистыми рогами, - напряг горло и выдал медный, кряхтящий звук - словноо целый хор выпей натужился и завыл в гнили болот.
- Дух Воды, раскрой нам тайну наших имен! Данное Имя Гуйлы - что значит?
- Данное имя Айлавас - что значит!?
Айлавас уже не спускала с него глаз. Ее руки и ноги двигались как под водой, тело стало легким и как будто не своим... ее словно выгрызли мелкие мыши, выгрызли по контуру мелкие мыши,. искрошили и вынесли за порог, а там, где сидела она - была только кружевная серо-синяя пустая дыра.
Гуйлы стал медно-красным, брюхо его разьехалось мелкими трещинами, и в трещинах пыхал огонь, черную длинную шею он закинул высоко, к трубе, и медленно мешал ею облака, как издыхающий динозавр. Он раскрыл пасть, Айлавас прикрыла глаза - звук, который сейчас должен был раздаться - был превыше человеческого слуха.
Гуйлы выдохнул, словно клуб атомной гари - звук атакой страшный, что уже словно и неслышный:
- Дух неба, раскрой нам тайну наших имен! Данное Имя Гуйлы - что значит? Да! нное имя Айлавас - что значит!
Огонь прижался к самой земле, стал изжелта-белым.
Гуйлы сидел на корточках, стряхивал со шлепанцев уголья, недовольно тряс бородой. Он уже был не больше горы, голова только чуть высовывалась над крышей. Явно был он недоволен, сердит и под носом у него скакали сердитые огоньки:
- Черт! Черт! Черт!
Она поморгала глазами, уже готовя речь: ну что ты, все прекрасно получилось! Подумай про Семенова - он же от зависти свой самовар сьест!"
Но тут тихо-тихо раскрылась крыша и начался сказочный апокалипсис::
Первыми мимо окошка подальним сугробам поскакали желто-красные медвежата с гармониками на попах. Гармоники кололись, и медвежата , раза в три больше нормальных медведей, кричали жалобно ай! Ай! За ними черти гнали всех зверей, звери ворчали, но шли, и мелкие зайки разбегались, порскали по лугам, притворя\лись цветами, тогда над ними нависали огромные сине-черные пчелы, свешивали ! головы и медлено разворачивали длинные , свернутые, как у бабочек, жала - зайки тогда ойкали, закрывали головы руками и пищали, что они были неправы.
- Ты записываешь? - раздался глас Гуйлы откуда-то из-поднебесья.-Летопись сия да будет известна грядущим народам!
- Питер, я записываю, записываю! - огрызнулась она. - Не торопи, а то собьюсь!
Тут по холмам в паланкине пронесли фигуру, задрапированную в изьеденную полосатую красно-белую ткань. Нос у фигуры был длинный и заостренный, как кончик карандаша, а на носу держала фигура штуку вроде гигантской трещотки или точилки и с гигантской болю вращала ее, счищая с носа длинную стружку. "Вот он, адский буратино - подумала Айлавас. - Сейчас и гитлер пойдет!"
И точно - с суставами ног, похожими на обглоданные катушки, с красным клоком над белым черепом, высоко выбрасывая ноги и разбрасывая горы снежно-белых узорчатых крестов - зашагал по горам гигантский Гитлер.
- Мама! _ сказала Айлавас. - питер, сворачивай эксперимент!
Сказала она это почему-т! о на говоре младенцев, на самом первом языке, которому неграмотные няньки учат маленьких зверят:
- Пи! Мар Де Го! Мар де Го! Марава!
И Гитлер остановился, посмотрел на нее внимательно, щурясь пустыми глазницами через метель:
- Ты - настоящий солдат! Но ход истории не изменить! - И на катушечном пальце закачался большой снежный крест. Он протягивал крест ей, пытаясь ее наградить - палец становился все длиннее, длиннее, нарастая новыми катушками-суставами... Вот сейчас дотянется!
Внезапно тень больше всех других теней заслонила небо..
- Кто меня звал? - раздался голос, сьевший все другие голоса.
- Мама-медведица! - подумала Айлавас. - Это успех! Несомненная удача! Семенов сьест свои смазные сапоги. Где же Питер? - Питер где-то в облаках болтал обгоревшей головой, отбиваясь от гитлеровских аэропланов.
- Как всегда, отстает от событий! - самолюбиво подумала Айлавас.
Медведица уже гладила ее по голов! е.
- Ты, дочка, поняла, каково это? ...Милая, милая, все кончилось. Теперь все будет хорошо - ты им будешь новая Мама медведица, не плачь, не плачь... Новая Мама, всем мамам мама, на всех наваришь каши, на все царапины подорожник налепишь, все ягоды в туесок соберешь... Новая мама... Иди сюда. Не плачь...
И медведица лизнула ее длинным бархатным языком, пахнущим синим молоком и голубикой...
Комментариев нет:
Отправить комментарий